Родня.
-Ну и вот так. Она мне была как вторая мама.
А теперь она мне "Любочка, Любочка", а я с ней лишний раз стараюсь даже не пересекаться. Здороваюсь, да. Но уже не так, как раньше, что я к ней по три раза в день заходила. Так, иногда забегаю, раз в неделю-две. Всё-таки пожилой человек.
Она мне всё время: "Любочка, чего не заходишь", а мне как-то, знаешь… я ж полгода плакала из-за этого всего. Что мы столько лет с ней, а она потом ко мне вот так.
-Да уж, - кивает Лиза, - неприятно это всё.
-Даже не то что неприятно, оно уже как-то перегорело. Просто... Меня после того - как отрубило.
Я на неё, честно говоря, даже смотреть особо не могу.
* * * * *
Родители Любы умерли внезапно, когда ей было всего семнадцать лет.
Те дни Люба, конечно, запомнила: вечером пришло известие, потом она, под руку с ближайшей подругой, не особенно что-то понимая, ходила оповещать своих и родительских друзей (кому не могли позвонить, телефоны были не у всех); потом играли в бадминтон.( Collapse )
А теперь она мне "Любочка, Любочка", а я с ней лишний раз стараюсь даже не пересекаться. Здороваюсь, да. Но уже не так, как раньше, что я к ней по три раза в день заходила. Так, иногда забегаю, раз в неделю-две. Всё-таки пожилой человек.
Она мне всё время: "Любочка, чего не заходишь", а мне как-то, знаешь… я ж полгода плакала из-за этого всего. Что мы столько лет с ней, а она потом ко мне вот так.
-Да уж, - кивает Лиза, - неприятно это всё.
-Даже не то что неприятно, оно уже как-то перегорело. Просто... Меня после того - как отрубило.
Я на неё, честно говоря, даже смотреть особо не могу.
* * * * *
Родители Любы умерли внезапно, когда ей было всего семнадцать лет.
Те дни Люба, конечно, запомнила: вечером пришло известие, потом она, под руку с ближайшей подругой, не особенно что-то понимая, ходила оповещать своих и родительских друзей (кому не могли позвонить, телефоны были не у всех); потом играли в бадминтон.( Collapse )
